™ |
Разоблаченный проходимец
Перевод Р.Гальпериной Наконец-то, часам к десяти, мы с моим спутником – я был с ним
едва знаком, но он и сегодня будто невзначай за мной увязался и добрых два
часа таскал меня по улицам – подошли к господскому дому, куда я был
приглашен провести вечер.
– Ну вот, – сказал я, хлопнув в ладоши в знак того, что мне
окончательно пора уходить. Я и до этого делал попытки с ним расстаться, но
не такие решительные. Он меня ужасно утомил.
– Торопитесь наверх? – спросил он. Изо рта у него послышался
странный звук, будто лязгнули зубы.
– Да! Тороплюсь!
Я был зван в гости, о чем сразу же предупредил, и мне следовало
давно уже быть наверху, где меня ждали, а не стоять у ворот, глядя куда-то
вбок, мимо ушей моего случайного спутника. А тут мы еще замолчали, словно
расположились здесь надолго. Нашему молчанию вторили обступившие нас дома и
темнота на всем пространстве от крыш до самых звезд. И только шаги невидимых
прохожих, чьи пути-дороги были мне безразличны, и ветер, прижимавшийся к
противоположной стороне улицы, и граммофон, надрывавшийся за чьими-то
запертыми окнами, распоряжались этой тишиной, словно они от века и навек ее
полновластные хозяева.
Мой провожатый покорился неизбежности и с улыбкой, говорившей о
сожалении – как его, так и якобы моем, – вытянул руку вдоль каменной ограды
и, закрыв глаза, прислонился к ней головой.
Но я не стал провожать его улыбку взглядом – внезапный стыд
заставил меня отвернуться. Только по улыбке догадался я, что передо мной
самый обыкновенный проходимец из тех, что обманывают простаков. А ведь я не
первый месяц в городе, мне ли не знать эту братию! Я не раз наблюдал, как
такой пройдоха вечерами показывается из-за угла, гостеприимно простирая
руки, словно трактирщик; как он толчется у афишной тумбы, перед которой вы
стали, будто играет в прятки, но уже непременно хоть одним глазком
подглядывает за вами; как на перекрестках, где вы невольно теряетесь, он выскакивает
точно из-под земли и ждет вас на самом краю тротуара. Уж я-то вижу их
насквозь, ведь это были мои первые городские знакомые, встреченные в
захудалых харчевнях, и это им я обязан первыми уроками той неуступчивости,
которая, как я успел убедиться, присуща всему на земле, так что я уже ощущаю
ее и в самом себе. Такой субъект станет против вас и не сдвинется с места,
хоть вы давно от него ускользнули и некого больше обманывать. Он не сядет,
не ляжет и не упадет наземь, а все будет пялиться на вас, стараясь обмануть
и на расстоянии! И у всех у них одни и те же приемы: станут поперек дороги,
стараясь отвлечь вас от вашей цели, предлагая взамен для постоя собственную
грудь; а когда вы наконец придете в ярость, бросятся к вам с распахнутыми
объятиями.
И эти-то надоевшие фокусы я лишь сегодня распознал, до одури
навозившись с тем субъектом. Я изо всех сил тер себе кончики пальцев,
стараясь стряхнуть этот позор.
А субъект все стоял, прислонясь к стене, по-прежнему полагая
себя пройдохой, и довольство собой румянило его щеки.
– Вы разгаданы! – крикнул я и даже легонько хлопнул его по
плечу.
А потом взбежал по лестнице, и беспричинно преданные лица слуг
в прихожей были для меня приятной неожиданностью. Я смотрел на одного, на
другого, пока они снимали с меня пальто и обмахивали мне штиблеты. А потом
вздохнул с облегчением и, выпрямившись во весь рост, вошел в гостиную.
|
|